Владимир Путин требует для России положения сверхдержавы, и избрание Трампа может сыграть ему на руку. Но на чем основаны притязания российского лидера? Голландский сенатор Херман Схапер, бывший посол НАТО, предупреждает об опасности возврата к разделению Европы на сферы влияний, которое неизбежно ослабит малые государства. Европе пора взять безопасность в свои руки, не отступая от принципа взаимопомощи, обозначенного в статье 5 договора НАТО.
После победы Дональда Трампа Владимир Путин послал новоизбранному американскому президенту поздравительную телеграмму, в которой ясно дал понять, что международное сотрудничество между США и Россией должно основываться 'на принципах равноправия и взаимного уважения', а сосредоточиться при этом следует на 'вызовах глобальной безопасности'. Другими словами, Путин имел в виду, что Россия является глобальной, — а не региональной, как говорил Барак Обама, — супердержавой, наравне с США, и на этом основании должна привлекаться к разрешению проблем безопасности в любой точке мира. Вкратце, речь идет о возвращении к положению СССР как сверхдержавы во времена Холодной Войны.
Для обретения желаемого равенства и уважения России необходимо, в первую очередь, заполучить лидирующую роль на европейской сцене, которая в ее понимании означает, что Москва должна быть вовлечена во все важные решения, касающиеся европейской безопасности.
Для того, чтобы претендовать на такую роль, сперва нужно восстановить российское господство на территории бывшего СССР, в том числе — как показало вторжение в Украину — и военными средствами. Затем следует заполучить решающее экономическое и политическое влияние в странах Восточной Европы и Балкан. И, в-третьих, Россия будет стремиться к ослаблению и, насколько возможно, распаду НАТО и ЕС, поскольку эти организации составляют основную преграду для российского господства в Европе, и потому в принятой в начале этого года стратегии названы главными врагами России.
Тот факт, что Путин поддерживает ультра-правые и националистические партии в ряде стран-членов ЕС, доказывает, что его цель (с главным призом — выводом американских войск из Европы) в том, чтобы ЕС и НАТО были не в состоянии эффективно действовать на международной арене.
Международный успех, внутренняя уязвимость
Успех в осуществлении этой международной программы действий усилит позиции Путина и в России, это было доказано аннексией Крыма. Однако, на родине позиция Путина уязвима, ведь в современной России нет ничего очевидного: у нее никогда не было ни сегодняшних границ, ни политической, ни экономической систем. Из-за санкций ЕС, введенных после нападения на Украину, и стремительного падения цен на нефть и газ (с более чем 100 долларов США за баррель в 2014 до 40 долларов США за баррель в 2016), Россия находится в тяжелом экономическом положении.
Ситуация в России далека от стабильной, что демонстрирует недавний арест министра экономического развития Алексея Улюкаева. Путин также не уверен в поддержке со стороны сформировавшегося за прошедшие 20 лет среднего класса. После митингов протеста, прошедших перед его последними выборами в 2012 году, он стал утверждать, что Запад стоит за 'сменой режима' в России и усилил критику США и их партнеров.
Этим объясняется, почему в новой стратегии национальной безопасности, принятой ранее в этом году, ЕС называется угрозой России. ЕС действительно представляет угрозу, но только не для России, а для Путина и его экономической и политической системы: во многих странах ЕС граждане недовольны ситуацией в их стране и критикуют союз, но европейская социальная модель, безусловно, привлекательнее коррумпированного и авторитарного режима в России. Поэтому кошмаром для Путина были бы беспорядки в столице, вынуждающие (как это происходило в Грузии в 2003 году и в Украине в 2004 и 2014 годах) президента уйти в отставку.
Путин отвечает в два приема: с одной стороны, он делает акцент на самобытности России и указывает на высокомерный и загнивающий Запад, а с другой — прибегает, как в случае Украины и Сирии, к военной силе, и это существенно усиливает его популярность, ведь многим россиянам начинает казаться, что с Россией вновь считаются и ее снова 'уважают' и в Европе, и на мировой арене. Вопрос, таким образом, ставится следующий: подтолкнет ли это Путина к новым военным вторжениям, и как на них придется реагировать НАТО?
Нападение на страны Балтии?
Наибольшее внимание альянс уделяет странам Балтии, некогда входившим в Советский Союз. После Второй мировой войны в границах двух из них — Эстонии и Латвии — остались существенные русскоговорящие меньшинства, часто недовольные своим положением в ныне независимых государствах. В штаб-квартире НАТО всерьез рассматривают 'крымский сценарий', при котором Москва без прямого нападения сумеет захватить власть в странах Балтии 'для защиты' русскоговорящих меньшинств. Прямое военное вторжение тоже не сбрасывается со счетов, ведь Путин уже хвалился перед западными собеседниками, что его войска смогут быть в Таллинне, Риге и Вильнюсе в течение 24 часов.
Действительно, российская армия может быстро пройти балтийские государства из-за их малой стратегической глубины, а отвоевание при помощи контратаки НАТО через Польшу или по морю будет затруднено из-за значительного военного присутствия, которое Москва установила в регионе в последние годы. Расширить конфликт путем, например, атаки на Калининград, будет непросто, ведь для этого потребуется согласие всех стран-членов альянса. В то же время, для Путина будет важно ограничить конфликт именно Балтикой, потому что в противостоянии с НАТО в целом баланс явно не на российской стороне. Для альянса же де-факто принятие российского захвата Балтийских стран станет смертельным ударом.
Во времена Холодной Войны в похожей ситуации находился Западный Берлин — город нельзя было защитить, и СССР мог оккупировать его за один час. Тем не менее, этого не произошло, потому что США ясно дали Москве понять, что это приведет к военному конфликту со всеми рисками возможной ядерной эскалации. Этот опыт рассматривался на саммитах альянса, где решался вопрос об усилении военного присутствии в странах Балтии и Восточной Европы: оно не будет равно силе российского противника, но сработает как растяжка, касание которой будет означать, что атака на страны Балтии выльется в полномасштабный конфликт со всем альянсом. Это в ясных терминах обозначил президент Обама, выступавший с речью в Таллинне вскоре после российской аннексии Крыма.
Именно поэтому комментарии Трампа о НАТО вызывают огорчение. Не потому, что он призывает союзников тратить больше на оборону, — в этом он прав, — но потому, что он ставит под сомнение готовность прийти на помощь тем членам НАТО, которые не выполняют своих финансовых обязательств (уровень расходов на оборону в 2% от ВВП). Этим он подрывает основу политики безопасности НАТО, заключающуюся в сдерживании и коллективной обороне.
В настоящее время Нидерланды тратят на оборону около 1,2% ВВП, и это не только существенно ниже необходимого уровня в 2%, но и ниже среднего уровня расходов среди европейских союзников, равного 1,4%. В то же время в Нидерландах намечается новый тренд, и в ближайшие годы на оборону будет выделено больше средств, в связи с чем хочется надеяться, что это не приведет к простой отмене предыдущих сокращений, при которой нельзя будет достичь действительного роста бюджета.
Сферы влияния — путь к миру?
Историк Аренд Ян Букестейн ранее отстаивал (в статьях в NRC Handelsblad от 6/9/2014 и, недавно, в более сдержанной форме на сайте Окно в Россию) идею 'геополитической сделки' между Россией и Западом в отношении Украины. Такое соглашение было бы частью политического устройства 19-го века — со сферами влияния, — в котором Россия частично вернула бы господствующую позицию, утерянную с выводом войск из Центральной и Восточной Европы, устранением Варшавского пакта и СЭВ, а также распадом самого СССР, который Путин называл крупнейшей геополитической катастрофой XX века. Легко поверить, что все эти шаги были продиктованы 'проигравшей в Холодной войне' России Западом-'победителем', хотя, на самом деле, все эти решения были приняты самой Москвой. Раз так, то почему тогда нужно в качестве компенсации предлагать ей сферы влияния?
И какие же страны должны попасть в новую сферу российских интересов? Подчинявшиеся ранее Москве страны Центральной и Восточной Европы выбрали — после неожиданно обретенной независимости — сотрудничество с Западом, превратившееся в членство в НАТО, а затем и ЕС. Обе организации, пусть и с рядом условий, были открыты, а девиз звучал как 'экспорт стабильности без импорта нестабильности'.
В Москве (а также среди американских реалистов вроде Генри Киссенджера и идущего по его стопам Букестейна) такое расширение НАТО и ЕС за счет восточноевропейских стран вызвало критику, заключающуюся в том, что Запад без необходимости бросил России вызов, не взяв ее интересов в расчет. Мол, национальное самоопределение маленьких государств не стоит возводить в абсолют, а важнее, чтобы большие державы приходили к согласию относительно геополитического баланса. Если маленькие государства это не устраивает, то их очень жаль, но лучше им — из-за их размера — не скулить.
Как гражданин 'меньшей' страны я нахожу эту базовую позицию неприятной. Кроме того, сегодня без разницы, насколько важно, чтобы большие державы не скатились в конфликт, — мир больше не место, где большие парни будут указывать малым, что и как делать, а последние в ответ должны спокойно принимать условия игры. Ситуации 19-го века, когда пять больших держав — согласно Венской системе — имели право голоса, сегодня больше нет: власть, приняв твердые и мягкие формы, распространилась на многие страны. Поэтому международная архитектура безопасности, выстроенная лишь на интересах нескольких больших державах, долго не продержится.
За этим, к тому же, встает большое число практических вопросов. Какие страны будут перераспределяться и как? Смогут ли некоторые присоединиться к западной сфере влияния, другие — к российской, а третьи — остаться нейтральными? Где тогда будут проходить границы? Смогут ли страны ЕС и НАТО оказаться в российской сфере влияния? Например, Литва, Латвия и Эстония? Или Болгария? И что, наконец, это распределение будет означать на практике для стран, оказавшихся в российской сфере влияния? Некоторые используют для этого термин 'финляндизация', означающий, что в вопросах политики и безопасности стране не стоит делать ничего, что может задеть Россию, но экономически она может ориентироваться на Запад. Но ведь именно последнее, в виде Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС, оказалось причиной Украинского кризиса.
Другая альтернатива — полностью уступить России, как предлагал Букестейн в статье 2014 года, — означает признать аннексию Крыма, отказаться от сближения Украины с ЕС и не вводить никаких резких санкций против России. Но для большинства украинцев, среди которых — во многом именно из-за российского вторжения — растет уровень национального самосознания, подобная 'финляндизация' будет неприемлема.
Нарушенные обещания?
Иная, более строгая критика состоит в том, что, приняв в свои ряды страны Центральной и Восточной Европы, НАТО якобы нарушил данные Москве обещания. Это не так, хоть история действительно непростая. В разговоре с Горбачевым об объединении Германии канцлер Коль и глава госдепартамента США Джеймс Бейкер действительно сказали, что альянс не будет принимать бывшие государства-сателлиты СССР в свои ряды; однако, президент Буш был категорически против, и в дальнейших переговорах этого пункта уже не было, а СССР, в свою очередь, тоже не давал никаких официальных или письменных обещаний, ведь Москва получала обширную финансовую помощь от Германии для решения растущих экономических и финансовых проблем, висевших над головой Горбачева.
И когда несколько лет спустя внутри НАТО началась дискуссия о расширении за счет бывших стран Восточного блока, то альянс пообещал России, что значительного количества боевых подразделений, развернутых на постоянной основе, на территории новых стран-членов, за исключением войск этих самых стран, размещаться не будет. Точно так же обстоит ситуация и с текущим усилением НАТО в Балтии, которое основано на ротации, но не на постоянном развертывании. Поэтому нескончаемые упреки со стороны России о том, что НАТО 'продвигается к границам России' — это чепуха.
Что делать?
1. Текущие плохие отношения ЕС и НАТО с Россией будут, скорее всего, длиться долго, ведь альянс стоит на пути у амбиций Путина, стремящегося занять роль США в вопросах европейской безопасности. При этом, ЕС представляет угрозу для положения Путина на родине, потому что показывает, что сегодняшнему порядку в России есть лучшие альтернативы.
2. Поэтому ЕС и другим европейским странам нужно взять на себя бо́льшую ответственность за европейскую безопасность — как оперативную, так и финансовую — и избежать интерпретации этих действий как шоковой реакции на заявления Трампа. Речь идет о необходимости бо́льшего вклада в общую транс-Атлантическую безопасность.
3. Помня о важности событий на Украине, НАТО должен сосредоточиться на заверении Польши и стран Балтии в том, что 5-я статья договора альянса, предусматривающая помощь союзникам, остается в силе, и что альянс, в случае необходимости, примет нужные меры. Надежное сдерживание по-прежнему необходимо.
4. 'Cотрудничество где возможно, безопасность, где необходимо' — формула отношений с Россией, предложенная немецким парламентарием Карстеном Фойгтом, — хороший ориентир для ЕС и НАТО.
5. При любом развитии событий важно поддерживать политический и военный диалог с Россией. Это необходимо для избежания недопониманий во времена напряженности и надвигающегося кризиса. В дополнение к этому, нужно понять — возможно ли вести с Россией конструктивную дискуссию о европейской безопасности и укрепляющих доверие мерах вроде большей военной прозрачности.
6. Не может быть и речи о юридическом или фактическом признании аннексии Крыма. Однако, это не должно быть преградой для прагматического сотрудничества с Россией в естественных областях общих интересов.
7. Санкции могут быть отменены только после полного выполнения договоренностей Минска-2. В случае спровоцированной Россией эскалации конфликта санкции должны быть ужесточены.
8. Торговля с Россией должна вестись в не затронутых санкциями сферах, за исключением областей, где это приведет к уязвимой зависимости, как в случае с нефтью и газом.
9. Российская озабоченность делами этнических русских в других странах вполне легитимна. Что неприемлемо — так это военное вмешательство.
Перевод с голландского на русский Егор Осипов
