Обычная квартира в хрущёвке (так называют в России пятиэтажные панельные дома, массовое строительство которых началось в конце 1950-1960е годы, при генсеке Хрущеве) выглядит так. Низкие потолки (2,5 метра), размер кухни — около 5,5 кв. м., туалет и ванная совмещенные, 3 кв. метра. Коммуникации — например, трубы в ванной – торчат наружу.
Вид на хрущёвки в Москве.
В таких квартирах постоянно на что-то натыкаешься, теснота — их главная примета. Впрочем, когда в начале 1950х люди переезжали сюда из бараков и коммунальных квартир, эти квартиры были для них «счастьем». Но дома эти морально и физически устарели еще при советской власти, в 1970-е годы. В 2000е хрущевки первых серий начали рассыпаться — они были рассчитаны на 50 лет. Программа по сносу аварийного жилья в Москве существует давно, с 1990х; на встрече с Владимиром Путиным в конце февраля 2017 года мэр Москвы Сергей Собянин сообщил, что прежнюю программу планируется завершить в 2018 году (за 20 лет было снесено около 1,5 тысячи домов); однако в Москве еще остается 7-8 тысяч домов подобного типа, где живут около 1,6 млн москвичей.
«Я знаю настроение и ожидания москвичей. Ожидания связаны с тем, чтобы эти дома снести и на их месте новое жилье построить. Мне представляется, что это и было бы самым правильным решением», — ответил тогда президент Путин. Возможно, эта одна из тех фраз, про которые говорят «так начиналась история». Если понимать фразу Путина буквально, то под снос теперь подпадает десятая часть жилого фонда столицы. Такого масштабного переселения столица не знала минимум полвека, с 1960х годов.
Именно масштабы нового «переселения народов» сразу насторожили москвичей — тем более, что для большинства россиян квартира — почти единственная частная собственность, которая у них есть (кроме автомобилей). В России человек может быть трижды патриотом и носить на груди георгиевскую ленточку — но в душе он всегда не доверяет власти, и понимает, что за подобными проектами всегда стоят чьи-то финансовые интересы (стоимость жилья в Москве сопоставима с мировыми столицами). Логичное объяснение нашлось очень скоро: программа реновации, которую предложил Собянин, выгоднее всего представителям строительной отрасли.
После кризиса 2014 года строительный рынок — локомотив столичной экономики — сильно упал. Масштабная программа реновации может оживить строительную отрасль, заинтересовать крупных девелоперов. Упрощение юридических норм при переселении (одобренные Путиным) также выгодны именно девелоперам (под программу сноса могут попасть даже дома поздних серий, построенные в 1970е).
В Москве существует закон, по которому переселить людей из снесенных домов можно только в пределах района проживания (на практике это означает, что люди переедут максимум в соседний квартал). Естественно, такие ограничения были невыгодны строителям. Теперь это правило будет соблюдаться уже с оговорками: оно уже не распространяется на жителей центрального округа столицы — как заявил мэр Собянин. Его жители могут получить новые квартиры в десятке километров от прежнего жилья; например, вы жили возле Кремля, а теперь можете оказаться возле Третьего транспортного кольца, рядом с оживленной магистралью.
Разрушенная пятиэтажка в Москве.
Впрочем, этот проект выгоден не только девелоперам, но и самой власти. Во-первых, по прагматическим соображениям. Переселение миллионов людей в новые дома станет одним из пунктов предвыборной программы будущего президента — мало кто сомневается, что им опять станет Путин (выборы в 2018 году). Не будем также забывать: мэр Москвы Собянин — один из четырех наиболее вероятных претендентов на пост президента России после 2024 года, когда закончатся очередные два срока Путина. Проект переселения в столице может стать для Собянина хорошим стартовым политическим капиталом — и превратиться уже в федеральную программу, в масштабах страны (проблема хрущевок не менее, а может быть даже и более актуальна для жителей других городов).
Но есть тут и символическое значение. Сам проект переселения воплощает идею патернализма, столь любимую в России. Получается, что путинская власть, снова, как и 60 лет назад, будет массово и бесплатно «давать квартиры людям» — эту фразу вспоминают первым делом, когда приводят преимущества жизни в СССР: «всем давали квартиры бесплатно». Одновременно жители хрущевок опять становятся заложниками государства. «Выйти из игры» по сути нельзя: в случае отказа переселяться согласно новому законопроекту, который будет рассматриваться в Госдуме, можно будет отселять людей из сносимых домов принудительно.
Тем самым они лишаются фундаментального завоевания капитализма — права на выбор (например, в Германии или Прибалтике в подобных случаях люди сами решают, что им делать со старым домом — сносить или реконструировать). В Москве же власть опять предпочитает делать подарок, от которого нельзя отказаться; одинаковый для всех — как продуктовые наборы для ветеранов — без учета разных потребностей и возможностей миллионов людей. Это типично советское поведение — возможность распоряжаться судьбами миллионов людей в обмен на имущественные выгоды (весьма призрачные, заметим). Наконец, массовое переселение призвано отвлечь людей от политики.
Однако, как показала предыдущая программа сноса, люди не всегда согласны играть по этим правилам. Комментируя срыв сроков предыдущей кампании по сносу пятиэтажек, заместитель мэра Москвы по строительству Марат Хуснуллин пожаловался, что «часть жителей категорически не хотят переезжать из этих домов. До 20% людей опротестовывают переселение в судах». Когда речь идет о 1,6 млн человек, сопротивление горожан может иметь совсем иные масштабы. Понимает ли московская власть, что ее решения могут вызвать массовый протест?
Видимо, даже не осознает этого. Психология нынешней российской власти отличается каким-то примитивным прагматизмом марксистского толка: она уверена, что единственным мотивом людей является выгода. Власть исходит из того, что ради получения десяти дополнительных метров жилплощади (в новых домах кухни и санузел больше по размерам) человек согласится на любые условия. Но Собинин не учитывает состав населения, живущего сейчас в хрущевках. Считается, что там живут в основном пенсионеры и малоимущие слои населения, которые готовы принять любой подарок от власти. Но это не так: очень часто в таких домах живут хорошо обеспеченные и активные люди, средний класс по российским меркам.
Только в Москве возможна ситуация, когда возле хрущевок стоят десятки машин последних моделей. Здесь живут те, кто смог заработать только на такую квартиру — в Москве квартиры очень дорогие; кроме того, аргументом для покупки такого жилья может быть близость к месту работы и вообще к центру города, к развитой инфраструктуре. Когда у тебя есть возможность выбора при покупке квартиры, ты сталкиваешься с дилеммой: либо комфортное жилье в новом доме на окраине — либо хрущевка в центре. Стоимость их примерно одинаковая. Какая-то часть среднего класса сделала выбор именно в пользу места проживания (в центре). Они пошли на сознательный компромисс — только ради места. Только живя в центре, можно что-то выиграть от жизни – пусть даже и символически.
И теперь миллионы этих людей находятся в тревожном ожидании. Они еще не знают, что приобретут благодаря переселению (да и будет ли оно вообще — возможно, вся эта история просто предвыборный ход). Единственное, что они знают почти наверняка — что они могут потерять самое дорогое, что есть у них — место жительства, тот единственный бонус, который у них есть. Для другой категории граждан — пенсионеров — смена места также может оказаться фатальной; для них квартира в центре — это единственный финансовый актив (ее можно сдавать в аренду).
Пространство вокруг дома, инфраструктура — тоже немаловажный аргумент в Москве. В 1960 годы нормы плотности населения были значительно ниже, чем сейчас; вокруг пятиэтажек одновременно строили магазины и детские сады, разбивали скверы и даже парки. Новый девелопмент славится тем, что строит дома буквально в чистом поле, где нет больше ничего — ни магазинов, ни парков, ни детских садов, ни транспорта. Уже сейчас в Подмосковье образовались районы-призраки, где никто не живет. Это последствие непродуманной строительной политики; строительные компании были заинтересованы поскорее продать людям житье — не думая об инфраструктуре.
Возможно поэтому жилье в новостройках и перестало быть привлекательным — а вовсе не из-за кризиса. Люди стали понимать, что «комфорт» не исчерпывается границами квартиры. По плану реновации если на месте хрущевки построить 17-ти этажный дом, то количество жителей района увеличится минимум вдвое. Это значит, что им понадобятся новые парковки и новые магазины, школы и детские сады. Увеличатся и автомобильные пробки. А какова будет экология?
Подобные масштабные проекты — по сути проект в духе советской плановой экономики, которая, как писал экономист Фридрих фон Хайек, не способна предугадать миллионы различных мотивов людей (которые у всех разные) и принимать миллионы нужных решений на местах. Подобные массовые проекты не могут удовлетворить сразу всех — в России все никак не могут понять нехитрую мораль капитализма, и надеются в 21 веке опять осчастливить всех и насильно. Еще эта история — о том, что в России и власть, и бизнес живут по-прежнему одним днем, не имея какой-то стратегии будущего.
В итоге получается, что благое дело — переселить людей из старого жилья в новое — окажется для многих людей не благом, а злом. Люди больше проиграют, чем выиграют. И очень может быть, что мы вскоре увидим митинги в защиту некомфортных хрущевок — потому что мотивы людей всегда оказываются сложнее, чем расчеты власти. Собянин не учитывает, что он столкнется с самыми политизированными и самостоятельными людьми в России — москвичами, уже имеющими опыт отстаивания своих прав и даже опыт протеста. В итоге то, что было задумано как попытка осчастливить всех за счет государства и заработать политический капитал, может обернуться несчастьем и новым всплеском недовольства. Причем на этот раз недовольство будет связано с самым дорогим — в прямом смысле — что есть у москвичей. И масштабный проект может превратиться в масштабный blackout — когда выяснится, что миллионы людей опять оказались лишены выбора.